В новом выпуске «Опасных слов» Александр Морозов вспоминает 1981 год, когда Израиль атаковал иракский ядерный реактор, и сравнивает то время с сегодняшним ответом Израиля на иранскую угрозу.
В этом выпуске мы говорим о том, как язык власти превращается в инструмент деградации. Повод — неслучайный: речь пойдёт о публичной риторике Дмитрия Медведева, чьи посты давно уже стали мемами, но еще и симптомами. Мы разбираем, что стоит за потоком «хрюкающих подсвинков», «псарен» и «повелителей тьмы».
В этом эпизоде мы говорим о русском языке — но не с точки зрения лингвистики, а как о политике, истории и войне. Мы обсуждаем, как язык становится не просто средством общения, а инструментом оправдания агрессии и управления обществом. Сегодня русский язык, по сути, переживает кризис: он не справился с наследием советского насилия и в постсоветское время оказался подчинён новой государственной идеологии.
В новом эпизоде «Опасных слов» Александр Морозов говорит о том, о чём, возможно, труднее всего говорить, — о пытках. Сегодня это не только трагическая реальность войны, но и то, что постепенно превращается в часть официальной идеологии.
Обсуждаем, как российское государство не просто допускает, а оправдывает насилие, если оно, как заявляют чиновники, служит «интересам традиционных ценностей» или «государственной необходимости».
Обсуждаем, как российское государство не просто допускает, а оправдывает насилие, если оно, как заявляют чиновники, служит «интересам традиционных ценностей» или «государственной необходимости».
В этом выпуске Александр Морозов говорит о Стамбуле, но не как о городе, а как о символе столкновения двух альтернативных реальностей. Пока одни продолжают утверждать, что Россия «никогда не отступит», а Трамп уверяет, что «с Путиным можно договориться», политика уходит всё дальше от здравого смысла.
Александр Морозов рассказывает о том, как Россия уничтожает украинскую идентичность.
Слушаем нового Александра Морозова — о трансформации Дня Победы в современной России.
Александр Морозов рассказывает, как на наших глазах окончательно рушится миф о «мировом правительстве». Еще недавно казалось, что за фасадом публичной политики есть некий центр управления — скрытый, но влиятельный. Сегодня этот фасад сам рассыпается, а то, что раньше считалось закулисьем, оказывается на виду — и теряет свою загадочную силу.
В новом эпизоде — цитата Дональда Трампа, который признался, что Путин его «слегка подбешивает» (pissed off). Фраза, которая на русском звучит куда менее дипломатично, чем на английском.
По словам американского посланника Стива Уиткоффа, Владимир Путин молился в храме вместе со своим духовником за спасение Дональда Трампа после покушения на сегодняшнего американского президента. Почему американские консерваторы оказываются готовы верить в религиозность Путина? И как вера и религия связаны с моральными основаниями политики?
Что такое культурный фронт и как культура сопротивляется войне и путинской повседневности?
Тема нового эпизода подкаста «Опасные слова» — прекращение огня.
Сегодня мы говорим не о прошлом, а о настоящем — об идеях, которые формируются прямо сейчас, на втором сроке Дональда Трампа. Политолог Александр Морозов размышляет, почему Трамп выбрал Путина и каким видит конец войны в Украине американский президент.
Что стоит за предложением «прекращения огня»? Это о поиске долгосрочного мира? Или о передышке перед новым витком войны?
Сегодня мы говорим не о прошлом, а о настоящем — об идеях, которые формируются прямо сейчас, на втором сроке Дональда Трампа. Политолог Александр Морозов размышляет, почему Трамп выбрал Путина и каким видит конец войны в Украине американский президент.
Что стоит за предложением «прекращения огня»? Это о поиске долгосрочного мира? Или о передышке перед новым витком войны?
Что происходит с демократией, когда к власти приходит бизнесмен?
Политолог Александр Морозов — о том, как мир идет путем Сильвио Берлускони, и что из этого выйдет.
Политолог Александр Морозов — о том, как мир идет путем Сильвио Берлускони, и что из этого выйдет.
Новый эпизод Опасных слов с Александром Морозовым.
Как крышевание стало основным институтом России